Вместо волос выросли воспоминания, расчесываю их и все равно лохматый, но что любопытно, определенно есть признаки облысения, а еще зачем-то мне понадобилось идти в магазин после полночи. Разумеется, круглосуточный. Я качусь на круглых сутках, как на колесах. По всем формулам я должен быть совсем не здесь, но я тут, и мне довольно холодно. Фонари не светят и не греют, но пёс проглядывается благодаря луне. Он небольшой, измученный, полудохлый. И вдруг я понимаю, что это мой друг из прошлой жизни. И перед его уходом в следующую инкарнацию я не отдал ему долг. Потому в магазине я покупаю еще и три сосиски. Я бросаю их своему бывшему другу, не решаясь подойти, потому что боюсь собак. Пёс отбежал вглубь кустов. Я в сердцах плюнул. На самом деле, нет, конечно, это просто принято так говорить.
Неужели я такой дурак, что поверил в свой полночный бред? Я мало сплю.
Это напоминает мою подругу, я надеюсь, что она все-таки подруга, хотя, скорее всего, я просто картинка ее комикса. Ей сейчас плохо, и она в другом городе, и у нее отравление ртутью. Она лежит с головокружениями и тошнотой в душной комнате на втором этаже своего дома. Плачет. У нее красивая внешность. Она талантливая художница. А я отдал сосиски незнакомому псу.
Блохи звезд на шерсти небесной собаки довольно яркие. Недавно мне разбили очки в баре. Сущая нелепица. А теперь я в новых очках. Почти такие же, как были.
Я подумываю еще о том, что зеркалу всё равно, кто перед ним. Я подумываю о некоторых людях в моей жизни, которые как зеркала. Я подумываю о том, что же происходит, когда два таких человека встречаются. Можно ли будет увидеть бесконечность, если встать между ними?
Метка «прозаический этюд»
Ты наматываешь острую гитарную струну на указательный палец, и тянешь за свободный конец, чтобы она пережала капилляры и затруднила отток крови. Палец становится холодным и чужим. Он отпадает и катится к мизинцу, безымянному и среднему. Там, в углу, они ждут большой палец. Этот большой палец– он очень нужен тебе. С его помощью ты отмеряла расстояние между отверстиями флейты, прежде чем их вырезать. Но зачем тебе флейта, если у тебя уже нет четырех пальцев?
Бояться нечего, и потому большой палец освобождается. Отдай теперь мне свою флейту. Вот рядом со мной Плюшевый Я. Возьми, поиграйся. И ночью, когда я уйду, ты можешь даже тихонечко в него поплакать, но сейчас не нужно, я этого не выношу. Вместо этого давай попоем?
Взвесив ресницы поштучно,
В тесном чулане под домом
Выпишет врач нам беззвучно
Общий диагноз – глиома.
Ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла…
Да, всех слов не упомнить… Но зато я помню кто сочинил ее. Тот старик, помнишь? Может, он и не старик был, но выглядел морщинисто и горбато. Он умел петь и еще плести коврики из соломы, я хотел купить, но не было денег. Теперь деньги есть, но деда нет. А песня осталась… Почему ты не пела со мной? Ты не в голосе сегодня? Моя любимая кукла, твои всклокоченные светлые волосы закрывают отпавший глаз, но оставшийся все так же с ненавистью смотрит на меня. О, ты была бы целее, если бы старик, который тебя сделал, сотворил тебя управляемой, на ниточках… Я бы не дал тебе сделать такое над собой. У меня хватило бы рук и пальцев. У меня их много.
Теперь я вместо старика. Плету коврики. Раскрашиваю сосуды. И вытачиваю копии ключей. Когда я устаю, я иду в погреб за молоком, молоко течет по моей седой бороде, я возвращаюсь в дом и ложусь спать. Старые часы отсчитывают секунды, а где-то за дверью ты тихонько плачешь в Плюшевого Меня своим глазом.
Если его зовут Антон, то меня зовут Игорь.
Пусть всё так же умирают снежинки. Пусть по-прежнему параллельные линии пересекаются дальше моих мыслей. Пусть ты никогда не будешь одинока.
Если его зовут Игорь, то меня зовут Андрей.
Пусть всё так же градусник показывает тридцать шесть и два. Пусть коридоры и дальше пустуют. Со всеми своими углами.
Если его зовут Андрей, то меня зовут Сережа.
Каждый выбрал себе место для вздоха. Каждый, но не ты, и не я. Когда звон в ушах, и вязкое вчера держит зубами завтра, я хочу спрыгнуть, удариться, разбиться, но всё-таки войти в воду и уплыть.
Если его зовут Сережа, то меня зовут Паша.
Ты – чаша. Или чаща. Не пройти. Я беру клубок рыжих нитей и иду в тебя, уверенный, что не заблужусь. Теперь я ищу начало – а начала нет. Если бы я мог, я бы устроил пожар, но хоть я потерялся летом, снег всё не сходит. Почему-то его всё больше.
Если его зовут Паша, то меня зовут Денис.
Надень наряд, что я дарил тебе во сне. Мы готовы к балу, только бусы, бусы, бусы. Сорви их. Лишнее. Улыбайся. Не так принужденно. Не моргай так часто. Это остальные должны моргать и прикрывать глаза. Мы блестящи.
Если его зовут Денис, то меня никто не зовет.