Спираль Аделойи. Глава 7

Дверь открыл Гервик. В руках у него уже была книга:

– Ты прошел первое упражнение, не так ли? – это было не столько вопрос, сколько утверждение.

– Да, прошел. А в чем проблема, дружок? – вести беседу с ним Алексею совершенно не хотелось.

– Если дело пойдет так дальше, можно сойти с ума. Все, конечно, твердят об избранных. Наверное, и Нейри тебе расскажет, что ты особенный. Послушай меня – в сумасшествии ничего хорошего нет. Будучи магом, нужно быть вменяемым. Чтобы этого достичь, следует долго работать, а не брать нахрапом вершины сразу. Ты рискуешь.

– Дай сюда, – сказал Алексей и выхватил у рыжеволосого мальчика книгу.

– Сдалась она тебе. Я сам могу научить тебя магии. За плату, конечно.

Алексей у порога своей квартиры остановился:

– За какую плату?

– За душу, разумеется.

– Пошел к черту, – Алексей с силой хлопнул дверью.

«Упражнение 2: 

Уединись въ закрытомъ помещении. Закрой глаза и уши. Сядь поудобней. Начинай думать объ одномъ изъ своихъ путешествий. Старайся вызвать въ памяти все подробности и мысленно представь себе, что это же путешествие ты совершаешь вновь. Не давай ходъ мыслямъ, не связаннымъ съ путешествиемъ».

Алексей сел на диван, глубоко вздохнул и закрыл глаза.

 

Леша проснулся часов в семь – спать на раскладушке было неудобно. 

В контейнер загрузили мебель и все вещи еще вчера, а уже завтра в квартиру въезжают новые хозяева. Он прошелся в последний раз по своей опустевшей квартире. Что связывает его с ней? Юношество. Именно то время, которое он провел в институте. До этого он с родителями жил в другом конце города. Когда мать умерла от рака, они переехали сюда, а теперь отца нет, и он уезжает. Один.

Пустая квартира. Гнетущая обстановка. Подертые местами обои. Замусоленные затертые ниже выключателей. Кухня. Туалет. Ванная. Гостиная. Комната. Все пустое. 

Леша сложил раскладушку, взял коричневый чемодан и ушел.

 

К столику неохотно подошла официантка, приняла Лешин заказ. Цены были сумасшедшие. Но он решил немного порадовать себя, пожалуй, в последний раз. Угоститься кофейком, пирожным, и, самое главное, пюре с котлетами.

Пока несли заказ, Леша огляделся по сторонам. Половина столиков заняты. За толстой теткой, которая кричит на совсем маленькую, особенно в сравнении с мамой,  дочку, Леша углядел бывшего одногруппника – Авсеева Андрея.

Сделав официантке знак, что он сменил место дислокации, Леша подсел к бывшему старосте группы. Тот сначала не узнал Дугина, но потом радостно встал из-за стола – они обнялись.

В отличие от Леши, который внешне практически не изменился с десятого класса, Андрей был теперь совсем другой, нежели на первом курсе, когда они познакомились. 

Большой, широкий – он еле вмещался в красный пиджак; волосы короткие, правый глаз – бельмо. Однажды они группой поехали отдыхать в лес. Леша топором рубил дерево, Андрей шел сзади, Леша размахнулся сильнее и попал старосте обухом топора в глаз.

Но это было на третьем курсе, в год распада СССР. С тех пор все про это забыли. Леша месяц-два переживал за Авсеева, клял себя за то, что сделал. От переживаний он даже заболел… А когда с трудом встал на ноги, в институте увидел, что Андрей совершенно не переживает из-за своего глаза – смеется, шутит, а девушки к нему липнут еще больше.

Принесли пирожное и кофе в чашке, которая напомнила Леше чашечку из игрушечного набора, с которым девочки играли в детском саду в дочки-матери, непременно делая его сыночком. 

Авсеев сказал, что едет в Москву, налаживать деловые контакты его фирмы. Леша – что едет на юг, в надежде на лучшую жизнь и на улучшение здоровья.

Дугин и Авсеев вспоминали институтских, говорили о том, где кто теперь; об Ане Леша спросить постеснялся.

Но вот Андрей деловито достал из кармана пейджер, посмотрел время и, пояснив, что ему пора на поезд, пожал Леше руку, взял свой дипломат и подмигнул на прощание потускневшим глазом.

Принесли, наконец, пюре.

Потом он купил газету, прочел ее всю от корки до корки. Затем слонялся по вокзалу, пока монотонный женский голос, доходивший из динамиков, не объявил о прибытии его поезда.

Вагон был почти пуст – пока Леша искал свой номер, он заметил только сухую старуху с длинной шеей в одном купе и молодую маму с малолетним ребенком в другом. Его место оказалось в конце вагона, рядом с туалетом. «И то хорошо. Нужно мыть руки. Холера ходит» – подумалось Леше, и он принялся размещаться, прикидывая, как лучше разобраться с раскладушкой и чемоданом. 

Придя к заключению, что ехать долго, и он успеет еще насидеться, Леша вышел обратно на перрон, где стояли небольшими группами люди с чемоданами. Кто-то из них уезжает, другие провожают уезжающих. Жмут руки. Обнимаются. Целуются. 

В пачке оказалась только одна сигарета, и внимательно вглядываясь в нее, как будто в первый раз видит это табачно-бумажное изделие, Леша твердо решил, что курит в последний раз. Спичка чиркнула о коробок, медленно зажглась, передала огонь сигарете.

Тяга. Да черт с ним, с этим городом.

Выдох. Этот город… Устаешь от него. Высасывает жизненные силы.

Тяга. Бомжи.

Выдох. Холера. 

Тяга. Никто не провожает.

Выдох. Докурю и брошу. Впереди новая жизнь, здоровая жизнь.

Тяга. Жизнь действий…

Выдох. И свершений.

Тяга. Какая симпатичная девушка.

Выдох. Смотрит. Улыбнулась.

Тяга. 

Выдох. Нужно смотреть в другую сторону.

Тяга.

Выдох. Симпатичная, но по сравнению с Аней…

Тяга. Она проигрывает…

Выдох. Со счетом десять-ноль. Двадцать-ноль. Сто-ноль. Тысяча-ноль.

Тяга.

Выдох. Когда в душе есть любовь, ее не заменишь ничем.

Тяга.

Выдох. А этот знаком, тоже курит…Кто он? Знакомое лицо.

Тяга. Неприятное.

Выдох. Наглое, плебейское… Бритая налысо голова. 

Тяга. Посмотрел на меня.

Рука держит перед глазами докуренную сигарету, табачный дым вытягивается, лениво струится вверх. Кажется, что нить дыма можно натянуть, притронувшись к ней пальцами левой руки…

Странное ощущение – встретить своего врага, которого всеми фибрами души ненавидел, но уже успел забыть. Он был на два или три года старше Леши, и несколько раз избивал его, когда Леша учился в седьмом и восьмом классах, потому что боксеру не нравился Лешин смех. Весь восьмой класс – угрозы, издевки, насмешки, толчки, удары под дых, в спину… Леша ненавидел его больше всего на свете.

Потом Леша сел в поезд… Сел в поезд… Занял свое место… Черт!

 

Алексей вскочил с дивана и ударил ногой стену напротив, картина с соблазнительной девицей сорвалась, рамка от удара об пол распалась на четыре дощечки. Разрушитель рычал, мечась по квартире, и сшибал все на своем пути. 

Глубокий вдох запоздало привел его в себя. Вокруг царил хаос, стол и книжный шкаф превратились в щепки; книги разорваны; на полу валяются осколки разбитой люстры. Дверь в гостиную слетела с одной из петель.

Боксер испортил выполнение упражнения. Этот гиббон портит жизнь даже теперь!

Это быдло ехало в том же поезде, и, кажется, как и сам Дугин, до конечного пункта. Он может находиться в этом городе. Как хочется его убить!

Желание убить, однако, постепенно уступало место другому – в животе заурчало, и Алексей посмотрел на часы. Разбитые часы валялись рядом с диваном и показывали одиннадцать часов две минуты. Секундная стрелка дергалась, не в силах продолжить свой извечный бег.

Голод. Самый надежный рычаг давления. Не страх, не поощрение – голод…

Продавец не зашел, а забежал в двери магазина, пробежал мимо нового сменщика в подсобку, где на столе уже стоял обед… Что может быть вкуснее лапши быстрого приготовления и этих сосисок из бумаги и сои?

– Ну что, наелся? – В дверь вошел утренний сменщик – Вот и свиделись.

– Ты?! – Дугин встал из-за стола, – Ты!?

Перед Алексеем стояла причина его бед в седьмом-восьмом классе, причина сегодняшней неудачи. По-прежнему бритая голова, тупой взгляд, выпяченная вперед губа; боксер почти не изменился, только шея стала шире.

– А я думал – узнаешь или не узнаешь? – он сладко улыбался – Кстати, позвольте с Вами познакомиться, – боксер кривлялся, – величают меня Витя. Но для тебя, сморчок, я просто Господин.

Алексей сделал движение телом, как будто хотел перепрыгнуть стол, но передумал. Нет, он по-прежнему хочет убить этого сукиного сына, ошибку природы, но злость и ненависть не приходили на помощь, не становились силой, не растекались по телу энергией.

– Правильно! – одобрил его решение глухим, но громким голосом, Витя, посмеиваясь, – Ты ничего не сможешь здесь поделать, придурок жизни.

Утренний сменщик подошел к Алексею и резким движением накаченной руки ударил того в живот. Дугин согнулся от неожиданной боли, получил оглушающий удар по уху и упал на пол. Витя продолжал бить лежащего на полу ногами:

– Гнида заученная! На! Как, хорошо быть разрушителем?! Приятно?! НА! Приятно!? Отвечай, сука! Хорошо убивать всех, кто попадется на пути? Да?! Но только ты убил моего брата, и тебе это с рук так просто не сойдет! 

Алексей выдавил из себя невразумительный стон. Он лежал в позе эмбриона – колени как можно ближе к животу, руки, согнутые в локтях, закрывают голову. Это помогало, но недостаточно – боксер обходил его с разных сторон, пинал в спину, по затылку.

Дугин получил сильнейший удар в затылок:

– Тебе повезло, что мы можем видеться только во время обеденного перерыва, урод. Я постараюсь, слышишь меня, падаль, я сделаю все, чтобы твоя жизнь стала невыносимой.

Было слышно, как открылась и захлопнулась дверь в подсобку, затем входная.

Хорошо, что успел поесть. Хорошо, что успел поесть. Хорошо, что успел…

Он с трудом оперся на локоть чтобы встать, когда дверь вновь открылась, за ней оказался Карл Эдуардович. Хозяин «Калимы» деланно удивился и своим бархатным голосом обратился к подчиненному:

– Что это Вы, Алексей Альбертович, валяетесь на полу в рабочее время? Если уже вчера приходили покупатели, то сегодня они должны быть тем более. Вставайте!

Вытерев об рукав кровь из разбитой губы, продавец, сжимая зубы от боли и злости, поднялся на ноги.

– Вот и славно. Принимайтесь за дело, – перед тем, как уйти, Карл Эдуардович обернулся, – с церковью Вы справились отлично. Продолжайте в том же духе.