Dei somnium

Мне снится сон – по улице маршируют роботы, и я один из них. Как и все они, я неказист и неуклюж. Моя голова непропорционально большая, мои глаза большие и глупые, тупо направлены вперед. Я иду как и все. Я понимаю – так нужно. Я в этом твердо уверен. Я ощущаю самодовольство, я горд оттого, что иду вместе со всеми. Но вдруг я обнаруживаю, что моя правая рука – не железная как у всех. Живая.

Я просыпаюсь. На дворе осень. Тучи низкие. Часы показывают пол седьмого. Очень хочется пить, голова тяжелая. Я встаю со своей кровати и иду на кухню. Тело плохо слушается меня.

Открываю холодильник в надежде, что найду там хоть что-нибудь съедобное. Нет ничего, только горчица. А, и крышечка от бутылки пива. И тюбик какой-то мази.

Открываю кран. Пью. Закрываю кран. Пытаюсь вспомнить, что же было вчера. Вспоминаю – вчера было то же самое. Открываю кран. Умываюсь. Закрываю кран.

Глюки слетаются на меня и клюют. Я махаю головой, чтобы их распугать. Я их отогнал, но голова начинает зверски болеть.

Подхожу к телефону. Мне не нужно помнить номер, я звоню богу, которого зовут Трус, и любой номер подойдет.

Я прошу у бога водки. Он соглашается. Он очень добрый бог.

Я открываю холодильник. Там водка. Три бутылки.

Я достаю одну из них и пью горькую жидкость прямо из горлышка. Мир преображается на глазах. Светлеет. Потом он исчезает.

***

Ужасно. Просто ужасно. Что? Я не боюсь писать это слово в начале текста – я храбрец. Меня зовут Трус, и никто не знает, что я отважен, кроме меня самого. Дальше я, наверное, напишу про утро и осень, потому что они ассоциируются с первым словом этого текста. Ты спросишь – зачем же я написал про то, что я собираюсь описать? Не знаю. Я просто это написал. Я не побоялся! Я это сделал! А ты?

Ты спросишь автора этого текста, зачем он все это написал? Автор не ответит, даже если будет материален и будет находиться рядом. Тогда ты спросишь себя – на кой мне это читать? Я не знаю. Поэтому отвечать придется тебе. Как и на вопрос – зачем делать уборку? Все равно ведь будет беспорядок.

Утро было холодным. Осенним. Осень была утренней. Голова была тяжелой. Глаза болели. Руки дрожали. Олег встал со своего ложа, назвать это иначе было сложно. Пошел на кухню.

Вода из крана как всегда капала. Громко капала. По-утреннему.

В холодильнике кроме горчицы ничего съедобного не оказалось. Лицо Олега исказилось в гримасе отчаянья и безнадежности.

Открыл кран, попил воды. Закрыл кран. Открыл кран. Умылся. Пришлось закрыть кран еще раз.

Олег подумал, что птицы случайностей слетаются к нему на плечи и клюют его в голову, уши, глаза… Он резко помотал головой, отгоняя наваждение, но сделал это явно зря. Вся тяжесть головы перешла в свое следующее состояние – боль. За болью последует раскалывание. Что же делать?

Он подошел к телефону и позвонил мне. Я дождался третьего звонка и взял трубку:

– Слушаю.

– Привет, Трус. У меня болит башка.

– Для меня это не новость.

– Плевать! Я хочу, чтобы не болела!

– Выпей анальгину.

– Ты сам знаешь, что у меня нет. И аспирина тоже! И дури тоже! И водки…

– Что же ты хочешь от меня? У меня их тоже нет.

– У тебя все есть. Просто придумай что-нибудь для меня. Например, водку…- мечтательно произносит он, и я понимаю, что не смогу ему отказать.

Он кладет трубку и идет обратно на кухню. Открывает холодильник. Достает оттуда одну из бутылок.

Мне надоедает писать про него.

Ужасно. Просто ужасно.